Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-2 [СИ]

Шестое августа две тысячи четырнадцатого была среда, аль-арби. До аль-джумы, пятницы — один день, но люди уже устали… время для революции выбирали не просто так. Однако, с самого начала многое пошло не так…

Все пошло не так из-за того, что военные и спецслужбисты не смогли выработать план, который бы устроил всех. Военные — хотели начать как можно раньше, офицерам надо было попасть в городки первыми, они совсем не были уверены, что солдатская масса пойдет за ними — и хотели первыми оказаться у оружейных комнат и танковых парков. Спецслужбисты и представители сил спецназа, в том числе, знаменитого «отряда 777» — настаивали на том, чтобы перенести час выступления на более поздний и начать с ликвидации наиболее одиозных деятелей режима. Главной целью был представитель братьев — мусульман, демагог и открытый радикальный исламист Абу Исмаил. Он занимал пост спикера парламента и в политическом раскладе современного Египта был наиболее опасным — он использовал политическую трибуну для обращения к наиболее бедным и радикальным слоям египетского общества, открыто призывал к резне, к экспроприациям, раздавал через исламские фонды нуждающимся наличные деньги — и таким образом, покупал голоса избирателей. Второй по степени опасности — президент страны Амр Муса, бывший генеральный директор ЛАГ, Лиги арабских государств, организации, которая в немалой степени отвечала за арабскую весну. Третий по степени опасности — не первый только потому что не занимал никаких официальных постов — Абу Ишак аль-Хувейи, суннитский богослов, который выступал по телевидению с проповедями, то разъясняя что надо носить бороду, то сравнивая женское лицо с влагалищем, то призывая избивать иностранных женщин, предлагающих себя мусульманам. Он был опасен тем, что если ему удастся добраться до телецентра — через несколько минут в стране начнется народное восстание, военные в этом не сомневались. Четвертым по степени опасности был Мухаммад Аз-Завахири, родной брат Аймана Аз-Завахири, лидера Аль-Каиды. Его опасность заключалась в том, что он контролировал лагеря боевиков на границе с Ливией и мог быстро перебросить в центральные районы страны до двадцати тысяч вооруженных, подготовленных к партизанской войне боевиков.

Всех этих людей предполагалось немедленно ликвидировать. Никаких судов, никаких дознаний и разбирательств, даже никаких попыток захвата. Просто убить и все, при любой возможности и любой ценой.

Примерно в два часа ночи, где-то в районе Маади — остановились две машины: внедорожник и фургон. Последние несколько десятков метров они прокатились по инерции, с выключенными двигателями. Затем остановились…

В головной машине — человек, одетый в черную боевую униформу антитеррористической полиции — достал трубку сотового, набрал номер. Прождал несколько гудков, затем трубку взяли.

— Салам.

— Вы ошиблись номером.

Трубку повесили.

Человек довольно улыбнулся. Затем — потянул вниз край черной шапочки, превращая ее в маску…

— Время.

Исламисты, несмотря на показательную скромность на людях — не любили отказывать себе в комфорте, просто об этом никто не знал. Район Маади был достаточно закрытым районом, просто раньше его охраняла полиция, причем весь — а теперь, отдельные дома охранялись бородатыми боевиками исламских комитетов в штатском, а отдельные — можно было грабить. Только кричи Аллах Акбар погромче. Такая была ситуация в стране. Революционная.

Штурмовики — раньше и служили здесь на охране и забирали отсюда высокопоставленных людей — потому район знали досконально. Завтра — здесь зачистят все, как следует, но пока им нужен был только один дом.

Шедший первым снайпер у угла залег, пополз вперед, держа на согнутых локтях винтовку. Штурмовая группа — кралась в нескольких шагах позади, прижимаясь к забору. Здесь была пышная растительность — типичный признак арабского богатого района — и, в крайнем случае, даже если по дороге пойдет машина — можно будет просто залечь.

Снайпер установил винтовку на сошки, включил Орион-80 — германский ночной прицел, уже устаревший, но рабочий. Ночь — окрасилась в разные оттенки зеленого и черного — но видно было превосходно. Он отрегулировал яркость изображения — светили фонари, так что яркость надо было ставить на минимум.

Двое. У машин, припаркованных прямо у ограды дома. Это машины охраны — просто не все помещаются внутри, на подъездной дорожке к дому. Когда-то здесь жил крупный издатель — особа, приближенная к главе государства, здесь уделяли большое внимание тому, кто и что пишет.

Снайпер прицелился. Конечно — старенький Орион это совсем не то, что американские ATN, которые он видел на последних учениях у американских морских пехотинцев — но тоже неплохо.

Двое охранников — сбитыми кеглями попадали на асфальт, плохо было то, что один при падении упал за машину, а второй, упав, ударил автоматом об машину…

— Вперед!

Ставки были сделаны, и отступать было поздно.

Штурмовики — побежали вперед, снайпер остался на месте, прикрывая улицу. Перебежав улицу, они выстроились у стены, подошли к воротам…

— Махмуд? Махмуд?

В голосе слышалась неуверенность — явно охранник что-то слышал, но пока не понял, что именно. С другой стороны — если Махмуд не ответит в самое ближайшее время, смутные подозрения перерастут в понимание того, что что-то не так.

— Махмуд!!

Один из бойцов приготовил заряд взрывчатки, который они подготовили специально, чтобы высадить дверь — но второй — похлопал его по плечу, показывая третьему, что он хочет сделать.

Третий боец сложил руки в замок. Превращая их в ступеньку — но жизнь распорядилась проще.

Лязгнул замок. Калитка в массивной двери стала открываться — кто-то открывал ее автоматным стволом.

Один из бойцов рванул на себя дверь, второй несколько раз выстрелил из пистолета с глушителем в проем, ожидая, что хоть одна пуля — но попадет. Боевик — повалился на спину, не издав ни единого крика, штурмовики бросились внутрь.

Второй, находящийся во дворе боевик — обернулся на шум, срывая с плеча автомат, по нему ударили сразу из нескольких стволов. Ошиблись![49] Как минимум одна пуля попала в стекло, то раскололось со звоном…

Спецназовцы бросились ко входу, понимая, что звук разбившегося стекла точно насторожит всех в доме.

У самой двери — им навстречу выскочил боевик: по пояс голый, борода — ваджиб,[50] с автоматом в руках.

— Аллах Акбар!

Этот тоже умер — оказалось, что громогласное призывание Аллаха вовсе не способствует победе в бою, как говорил мулла. Впрочем — может быть, что он сильно нагрешил и Аллах не помог ему в трудной жизненной ситуации.

Уже внутри здания — их обстреляли. Пули АКМ — пробили стену, но пробить бронежилет одного из бойцов уже не смогли…

Удар в дверь, внутрь летит черный цилиндр.

— Вспышка…

Ослепительно яркая вспышка, от ударной волны вылетают стекла. Все — время пошло!

Внутри — большая комната, пыль, дым, битое стекло, вонь. Один из боевиков протирает глаза, второй — поступает умнее, он стреляет из своего АКМ во все стороны, надеясь попасть хоть на удачу. Но это не спасает — ни того, ни другого.

— Разбиться на пары! Зачистить оба этажа! Пошли, пошли!

Сопротивление — оказали только на первом этаже, здесь, поближе к кухне — обосновались боевики охраны, устроив что-то вроде караульного помещения. Там — обосновались как минимум трое, они палили из автоматов вдоль коридора, не высовываясь. Судя по интенсивности стрельбы — снаряженных магазинов у них было более чем достаточно. Сопротивление сломили только две гранаты, закинутые туда одна за другой.

Двое бойцов отряда, в том числе и командир группы — после взрывов проскочили коридор, вломились в комнату, перекрестив ее очередями…

Большая комната — очевидно кладовка. Раньше тут было что-то вроде гардеробной — сейчас двери шкафов — купе выломаны, сюда стащили часть мебели сверху и телевизор. Телевизор был большой, плоский — сейчас он был разбит пулями в нескольких местах, он не искрил, не горел, но издавал очень неприятный запах. Боевики попытались подтащить один из диванов к двери, чтобы создать баррикаду — но двух старых добрых русских Ф1 хватило всем с лихвой.

Оборонявшихся было трое. Одного, по всей видимости, удалось достать рикошетом с самого начала, его подтащили к стене и посадили, оставив истекать кровью — командир на всякий случай всадил в него пулю. Остальные двое сражались до конца, один был ранен, по меньшей мере, четырьмя пулями, второй — одной, плюс осколки от гранаты — и все равно они продолжали сражаться. Фанатики, мать их так, тут можно было застрять часа на два, если бы не мощные гранаты.